Похмелье неудачное

Утро надвинулось ужасное.

Все те же знакомые симптомы: тошнота, боль под сердцем, голова в клещах, слабость и сердцебиение... И денег - ни копья.

Среди ночи я пару раз просыпался от зверской жажды и пил какую-то ржавую муть из ведра на улице, рискуя подцепить какую-нибудь заразу, но утешался тем, что это, должно быть, была дождевая вода, а она - сравнительно чистая.

Лежа в куче скомканных постельных принадлежностей, я вяло удивлялся, что на этот раз менты не замели. Через площадь Свободы практически невозможно пройти, если ты нетрезв, и не быть не забранными этими ебаными органоидами. Впрочем, вполне возможно, что и замели, только все это никак не застряло в мозгу, а выветрилось утром вместе с винными парами. Раза два так и бывало: ни с того, ни с сего я обнаруживал в кармане наряду со скомканными деньгами и рваными окурками квитанцию о штрафе. Но никогда не платил им ни хуя. Только в самый первый раз заплатил сперепугу. Обойдутся!

В то время я учился на литфаке на заочном отделении и был на летней сессии. Денег было мало и приходилось снимать какую-то темную сраную халупу с вонью из сырого подпола и кучей большущих рыжих комаров, от коих не спасало даже покрывало, в которое я, несмотря на ужасную духоту, заворачивался с головой, оставив для носа небольшую щель (они и туда залезали и противно жужжали под ухом), так что наутро я был весь мокрый от пота, а помыться по-человечески было негде. Учиться в таких условиях было немыслимо, и я каждый день напивался до состояния дров, забивая на все задания и занятия, сдавая лишь экзамены и зачеты - за счет знаний, вычитанных еще дома за зиму и весну. К тому же, я еще в первый день пропил все гроши, которые взял с собой на неделю, и даже деньги на обратный билет пропил, не представляя, как буду добираться до дома. Я уже почти неделю практически ничего не жрал, кроме самогона, и до сих пор удивляюсь, как не получил гастрит.

Говорят, что многие начинающие литераторы начинали в таких херовых условиях. Мне раньше казалось, это очень романтично, пока сам не оказался в таком положении. Охуел я еще и оттого, что ненавижу оставаться один в чужом городе. Одиночество меня убивает и сводит с ума - в прямом смысле слова. И несколько раз я в пьяной задумчивости вертел в пальцах лезвие, всерьез думая перерезать себе вены на хуй.

В иной день я бы пошел в парк, встретил там Женьку Ларина, тоже заочника и тоже любителя выпить, и мы вдвоем что-нибудь придумали бы. Но было воскресенье, а посему никакого Женьки, конечно, не ожидалось, а это было хуево. Наконец, я поднялся с кровати и меня заштормило на улицу. Выпив из колонки изрядную порцию воды (жара + сушняк), я упрямо и уныло повлек себя на Салтыково-Щедрина, к своей бывшей хозяйке, у которой можно было разжиться, если не деньгами в долг, то небольшим количеством коричневого самогона. Я подумал, что Раскольников пошел убивать старуху вовсе не оттого, что хотел что-то там себе доказать, а все-таки от простой безысходности и нищеты. Интересно, если б вот прямо сейчас я должен был бы убить свою эту бывшую квартирную хозяйку топором по голове, зная, что меня никто и никогда не уличит, а взамен получу пару сотенных купюр, - убил бы?

Очень было стыдно идти и противно к ней сейчас, но я представил, как выпью (наверное) минут через 20 граммов четыреста вонючего коричневого самогона, и мне сделалось смелее. И вот я позвонил в дверь.

Звонок рассыпался где-то в глубине дома на несколько мелодичных трелей и умолк.

Я стал ждать, а потом позвонил еще раз. Никого. И еще раз. Никого.

И тут меня стал душить кашель. Вся мокрота, скопившаяся за ночь в легких и бронхах, отчего-то решила вылезть наружу именно сейчас. И я кашлял и хрипел, чувствуя, что вот-вот сблюю от этого кашля на хер, но никак не мог остановиться. И сблевал. Одной водой, выпитой недавно, в которой еще плавали зеленые сопли и слизь. Через год я лягу на вторую операцию по удалению из носа кисты (другие говорили, что это полипы), тогда-то и узнаю причину постоянных своих соплей. А в то утро представил, что все это дерьмо только что было у меня внутри, и решил бросить курить, но передумал, потому что подумал, что говно мы тоже в себе носим какое-то время, но жрать от этого не перестаем.

Однако же, дверь так и не открыли. На всякий случай позвонил еще несколько раз. Но было совершенно ясно, что хозяйка съебалась на дачу или к дочери, так что до вечера ее не застать. Тем не менее, решив наведаться часика через три, я снова оказался на тротуаре и поплелся под лучами до боли раскаленного солнца в сторону парка. Зачем? Там с утра все равно никого. И точно. Никого. Тогда я продолжил передвижение на Подбелку, километра за два отсюда, по дороге ывпил еще воды. Увы, там тоже было - никого.

С год назад мне приходилось промышлять тут пустыми бутылками. Худо-бедно, но к вечеру наскребал на 350 водки, но тогда я был не с такого мускулистого бодуна, как теперь; во-вторых, год назад тут были скамейки и можно было посидеть в ожидании пустой посуды, теперь же все скамейки почему-то удалили, а ждать стоя было свыше моих сил. При ходьбе и то легче становится, чем когда просто стоишь. На всякий случай я прошел всю Подбелку вдоль и поперек, обогнул ее по Лыбедской через рынок, но только для того, чтоб убедиться, что повсюду глухо, как в жопе.

Шепотом матерясь и чертыхаясь спекшимися губами, попиздюхал обратно к парку. Никого. Лишь на раскаленном асфальте блестели белизной пластиковые стаканчики и валялись пластиковые бутылки из-под пива и сидра - вопиющее напоминание о чьей-то роскоши. Тут же, стоя надо всеми этими остатками вчерашнего ночного пиршества, я дал себе слово, что, когда у меня будет до хуя денег, я обязательно припру сюда баклажку пива и два леща. И торжественно выпью, посмеиваясь над собой сегодняшним. (Позднее, когда денег стало не то, чтобы и правда до хуя, но порядочно, я припомнил свое это обещание и... как водится, купил вместо пива и лещей - водки.) Тогда я в очередной раз понял, что это очень заебись - сидеть на скамейке в центре города под умиротворяющей сенью деревьев с выпивкой и не смотреть, как его (пиво, в данном случае) употребляют другие, в то время, как ты жаришься на раскаленных улицах и ждешь, ждешь, чтоб потом получить за пустую бутылку жалкий рубль.

Еб твою мать!

Так хотелось заорать мне на весь город, чтоб все услышали и прибежали ко мне со своим пивом. Но я ничего не вякнул, а просто сел на лавочку и закурил "бычок", и подумал, куда бы теперь...

Короче, еще добрых два часа я пиздюхал то к хозяйке, то в парк, то на Подбелку, матерясь, раздувая живот водой из колонки и охуевая от жары, похмелья и бессильного бешенства. И уже потерял всякую надежду на благополучный исход сегодняшних событий, как, наконец, узрел бритую голову Сэма, а также Даймонда, КурЕя и еще кого-то. Без сомненья, они шли жрать самогон. Теперь надо было подойти и культурно "сесть на хвоста". И еще я подумал, что Сэм верно давеча высказался:

- Нет на Подбелке больше никаких неформальских тусовок. Какие там разговоры о музыке в пизду, лишь бы поскорее нализаться. И завтра - то же...

И я согласился с ним. Да и куда деваться, если, будь то рок или панк, или еще что-то не попсовое, потеряло все свои социальные корни. Протеста требует душа, взбудораженная несправедливостью, винными парами, а только - как протестовать-то? Самое простое - шляться в жопу пьяным по улице, дебоширить и всякие другие безобразия нарушать. Глупо, но наглядно и просто. А весь пиздеж о панк-революции - не более, чем пиздеж. Это даже и не пиздеж, сравнимый с идеей всемирной коммунистической революции, а просто - пиздеж, достойный только анекдотов о панках, пацифистах и гопах.

Словом, мне досталось немного их самогона, но голова не прошла. Вообще-то, голова с похмелья у меня болит крайне нечасто; если только выпить накануне ОЧЕНЬ много и мало поспать (что соответствовало реальности). Потом они все ушли смотреть на сборы скинов, а я уеб в противоположную сторону, опять же - в сторону Подбелки, справедливо полагая, что скоро там начнется какое-нибудь движение. Козырь у меня был - часы. Я их хотел загнать на самогонной точке за поллитра. Правда, чтоб на одного. Или за литр, если на троих. Но был у них один брак: экран потек, и теперь в левом верхнем углу зияло большое черное пятно, из-за чего вчера местный скупщик Монреаль наотрез отказался взять их хотя бы за двадцатку. Даже Морж - знаменитый Морж, который, между прочим, умудрился продать ласты зимой, а ушанку летом, - и тот ничего не смог поделать.

Впрочем, сейчас я увидел пиздюхающего в своей белой майке с Моцартом на груди - Саба. Кто-то сказал, что Саб - очень большой любитель холодного оружия и даже занимался ножевым боем, и, действительно, я постоянно видел его с каким-нибудь кликом в кармане. Носил он также длинные волосы и собирал их в длинный хвост. Услышав мое предложение по продаже часов, Саб заметно оживился и тут же перепредложил сдать их на рынке Монреалю за 50 руб.

- Не выйдет, - я охладил его пыл, - вчера Морж не смог и за двадцатку откинуть. Видишь, экран потек.

- Да-а... Раз уж Морж не впарил...

Мы еще немного пошатались по Подбелке, поглазели на три пизды, играющие песни "ДДТ", "Кино" и "Аквариума"... Между прочим, от них я и услышал впервые песю Гребенщикова "Сталь". Четвертая пизда прохаживалась с дурной шляпой в руке и доебывалась до прохожих. Те кидали в шляпу мелочь. Но нечасто и немного.

- И сколько так можно за день насшибать? - поинтересовался я у Саба.

- Рублей 50 запросто.

И добавил:

- Они в Рязань на три дня приехали и уже года два тут виснут.

Я хмыкнул и с интересом посмотрел на них. Ничего так, поебаться можно. Особенно та, что со шляпой и в очках. Впрочем, они уж наверняка все ебаные-переебанные. Ненавижу таких. Блядей.

Подчапали Сэм, Даймонд и Курей с гитарами. Немного поддатые; и я им искренне позавидовал. Из разговора понял, что сейчас они начнут музыкой собирать на вечерний концерт "Тараканов". Значит, на их деньги рассчитывать не стоит.

Все уселись прямо на тротуар и стали ждать, когда закончат играть дамы, чтобы начать самим. Дамы были в юбках до пят и цыганских рубашках.

Чтобы отвлечься от похмелья, я стал представлять их голыми. С бодуна получалось плохо.

Прошла в магазин кассет и прочего аудио знакомая блондинка. Она там работала. Муж ее - тщедушный паренек, моложе ее года на два или три, ниже на голову и до сих пор не видел его со щетиной. Когда я еще учился в колледже и ходил в именитых поэтах, она училась в параллельной группе на одном курсе со мной; хотел к ней подкатить в ту пору, да подумал, что все равно у ТАКИХ всегда кто-то есть. Так что не подкатил. А зря. Ибо никого у нее не было, а вот этот субтильный муж, больше похожий на девятиклассника-отличника, каким-то образом сделал ей ребенка, и она вышла за него. Абсолютная не пара. Впрочем, дай им, Господи, счастья.

Все когда-нибудь заканчивается. Закончились и песни этих девок. Собрав свои манатки, они умотали в неопределенном направлении, а их место заняли Курей и Даймонд. Сэм стал приебываться к прохожим, ему стали давать, еще меньше, чем девкам. Думаю, не оттого, что репертуар их состоял только из "Короля и шута" и "ГрОба".

Примерно через час я осознал, что моим мечтам о самогоне сегодня сбыться суждено вряд ли. Насобирав нужное количество рублей, они все должны были уйти на концерт, а что остается мне? Подбелка потеряла для меня всякий интерес. Подошла припозднившаяся Гувер в свитере (и это - в такую-то жару!). Я вспомнил, как однажды спьяну решил ее выебать, и ужаснулся. Ей было предложено продать мои часы. Крупными каплями пошел частый дождь, и мы поперлися на самогонную точку. Но и Гувера постигла неудача. Я забрал часы назад и решил вернуться в свою сраную дыру с рыжими комарами, ибо шляться по городу то в дождь, то в жару сил у меня не осталось.

Кое-как доковылял до своей бывшей хозяйки, но дома ее снова не оказалось. Можно было пойти поаскать по Подбелке, но никаких способностей у меня к этому не было. Тем более, с бодуна, когда я, по выражению Вени Ерофеева, "малодушен и тих".

И нужно было идти в ту самую сраную хибару, но сначала я повлек себя (больше для очистки совести) в парк. В парке сидела Гувер и что-то пила с незнакомыми ребятами. Она посмотрела в мою сторону, но я не подошел. Если б позвала - подошел, может быть, даже подбежал, а так - чего напрашиваться.

- Спонсор! Иди сюда! - услышал я где-то сзади и слева.

Ровно через две недели я познакомился с этим самым Спонсором. Вместе с другими мы вместе пошли на Оку, жарили там ракушки, пили водку и показывали голые жопы проплывающим мимо катерам и прочим плавсредствам. Все над нами смеялись.

А мы - над ними.

Будь счастлив!
Евангелие от снега